Формирование культуры на основе агиографической литературы

Страница 1

В IV в. в связи с полным прекращением после Миланского эдикта 313 гонений на христиан и изменением условий их жизни в Римской империи новый вид приобретает и агиография. С образованием института монашества центр христианской святости перемещается в пустыню и иноческую обитель. Формируется жанр «жития отцов», который также именуют житием-биос (от греч. bios – жизнь). В житиях этого типа описывается не единственный эпизод в биографии святого – его мученичество, – а излагается весь его жизненный путь, долгое «возрастание в святость».

Появляется собственно сюжетная литературная агиография. Житие мыслится как жанр с широкой дидактической задачей. Если во времена гонений среди христиан царили апокалиптические ожидания скорого светопреставления и как наиболее естественная форма подготовки к Страшному суду воспринималось именно мученичество, то теперь стала очевидной необходимость выстраивать жизнь христианского сообщества в условиях окружающей реальности. «Жития отцов» рисуют многообразие жизни святых, показывают, как в разных обстоятельствах проявляют себя христианские добродетели. Яркий образец агиографии такого рода – Жизнь святого Антония Афанасия Александрийского (357 либо 365). Это житие одновременно стало и руководством по аскетике, и образцом жанра для последующих агиографов. Среди наиболее популярных памятников агиографии этого периода Лавсаик Палладия (IV–V вв.) и Лимонарь (от греч. leimonarion – «луг духовный») Иоанна Мосха (кон.VI – нач. VII). Название последнего памятника объясняется тем, что пестротой содержания и широтой житийного материала он напоминает цветочный ковер, или, выражаясь словами подлинника, «описывает сад небесный». Сочинение Иоанна впоследствии разрослось, дополнилось многочисленными вставками позднейших авторов и стало основой десятков средневековых «Лимонарей» – уже вполне самостоятельных памятников.

Историософские убеждения христианского мыслителя вынашивались в течении долгого жизненного и духовного пути, в процессе глубокой внутренней нравственной работы. Будет, думается, справедливым суждение, что Федотов в своей исследовательской деятельности идет в русле синкретического объединения философии, богословия и истории. Механизмом такого емкого, полифонического видения общественного развития является, по Федотову, культура. Осмыслению этого феномена отводит мыслитель первенствующее значение. И в этом плане на эпифеномены религиозного сознания, моральные нормы, разнообразные в своей пестроте политические события Федотов смотрит сквозь призму культуры. Эта исследовательская интенция, синтезирующая различные аналитические платформы, давала мыслителю такую редкую органичность и целостность суждений и взглядов по отдельным историческим сюжетам. Можно более обобщенно сказать, что в осмыслении истории федотовский культурологический метод направлен на наиболее полное представление человека.

И поэтому вряд ли будет преувеличением назвать аналитический опыт Федотова пионерским исследовательским проектом, задачей которого является "заглянуть за зеркало эмпирически осязаемой экономической и политической истории". В более обобщенной отрефлексированной форме основные контуры этого интеллектуального опыта весьма емко описаны известным современным французским историком Ж.Ле Гоффом: "В зеркале, которое экономическая история держит перед обществом, отражаются не лица, не воскрешенные люди, а бледные абстрактные схемы. Не хлебом единым жив человек, но такая история не имела и хлеба, она пробавлялась скелетами, движущимися в автоматическом танце. Против этих бестелесных механизмов нужно было найти противоядие. Нужно было найти для истории нечто иное. Этим иным стала ментальность

Исследуя русскую культуру в её генезисе, автор книги "Святые Древней Руси" отмечает в ней сильные языческие корни. Было бы верхом наивности предполагать, что сам акт массового крещения народа в реке сразу и беспроблемно утвердит новую веру. И всё же: семена православной веры пали уже на удобренную почву. Это было обусловлено тем, что на русских просторах не было укоренившихся церковных структур иных религий, а пантеистические верования разных языческих племён без большого труда уживались с новыми религиозными идеалами. И после того как в Киеве и Новгороде статуи языческого Перуна были разрушены, в массовом сознании его спокойно заменил Илья Пророк. Всех новых богов приняла в своё лоно русская язычески-христианская культура. Христианство, придя к нам из Византии в его греко-восточном обличии, приобрело в Киевской Руси свои краски. И это обстоятельство, надо сказать, ценилось Федотовым: " . Мы обязаны специфицировать вселенское задание христианства: найти ту особую ветвь на Лозе, которая отмечена нашим именем: русскую ветвь православия" (там же, с. 27)

Похожие публикации:

Михайловское (1824 - 1826)
В это время в Михайловском находилась семья Пушкиных. Отец принял на себя полицейские обязанности по наблюдению за сыном. Младший брат Пушкина занимался подготовкой бегства Пушкина за границу. Средства для этого предполагалось собрать пут ...

Хлебников и Мандельштам.
Общеизвестно, что Хлебников ввел для себя категорический запрет, прозвучавший клятвой в его рождественской сказке "Снежимочка": "Клянемся не употреблять иностранных слов!" И все же в конце жизни, составляя перечень &qu ...

Крымская кампания
В 1854 Толстой получил назначение в Дунайскую армию, в Бухарест. Скучная штабная жизнь вскоре заставила его перевестись в Крымскую армию, в осажденный Севастополь, где он командовал батареей на 4-м бастионе, проявив редкую личную храброст ...