Нереализованное право свободыСтраница 1
Смирившись с грандиозным языческим злом в нашу постхристианскую эпоху, мы на уровне своего повседневного бытия, бытьишка, сами того не сознавая, не можем ничего кроме зла и выбирать… А кто-то внутри нас плачет и не согласен…
А. Кучаев “Записки Синей Бороды” [47, 22].
“Добро и зло — два брата и друзья // Им общий путь, их жребий одинаков”, — писал в конце прошлого столетия Валерий Брюсов. Мы, жители ХХ века, можем предложить качественно новый и противоположный поэтическому выводу Брюсова путь решения этой проблемы. Стоматологическая клиника Краснодар: путь к здоровым улыбкам.
Неравноценность возможностей Добра и Зла проявляется, прежде всего, в отношении этих понятий к пространству и времени. Известно, что Зло многограннее и разностороннее Добра, оно более гибкое по своей природе и к нему легче приспособиться. Отсутствие запретов, заповедей, ориентиров позволяет двигаться в любом направлении. Зло простирается во все стороны и не ограничивается пространством. Но, неограниченное пространством, Зло ограничено временем. Это явление историчное, время зла — это время грешного человека. Тот короткий промежуток бытия, когда Зла не было, а человек уже существовал, доказывает только то, что мир может существовать без Зла и цель мира — избавиться от этого Зла, Зло должно исчезнуть с концом истории, Добро — существовать вечно. Но несмотря на эти цели Зло еще могущественно и сильно, оно включает в себя Добро в чистом виде, причем Добро не растворено в Зле, а спрятано в нем, как в лучшем убежище, поэтому Зло не может уничтожить Добро, не уничтожив самое себя. Человечество эмоционально и психологически пытается защитить себя от Зла: литература и искусство зачастую берут на себя оградительные функции.
Обычно в возрасте от трех до шести лет дети задают вопросы: “Каких людей на свете больше, хороших или плохих?”, “Что сильнее добро или зло?”. И эта заинтересованность закономерна, поскольку с первых дней жизни человек ищет ориентиры для того, чтобы строить мир в своей душе и одновременно встраивает себя в этот мир. От того, какой ориентир будет дан, зависит вся дальнейшая жизнь. Если зло на протяжении долгих лет проявляется в большинстве, человек испытывает соблазн примкнуть к нему, а, примкнув, не имеет сил оторваться.
“Человек родится быть свободным — а везде в цепях!” — с горечью воскликнул Жан-Жак Руссо. “Рыбы родятся, чтобы летать, — и вечно плавают!” — менее, чем через сто лет продолжил Герцен, попутно обронив многозначительную фразу: “Человек родится свободным”. Значит, “человек родится зверем?”
Если учесть, что вторая половина ХХ века определилась властью зла, то человек вследствие этого стал терять человеческое. Философы виной этому ставят разум, который должен был выступать в роли посредника между духом и телом, но превзошел свои полномочия и стал “командовать парадом”. Разум взял в свои руки непосильную для него ношу: делать выбор. Свобода выбора, как известно, может облегчить человеческую участь, но может наоборот усугубить не только личную карму, но и национальную, общечеловеческую. О том, что разум не справился, свидетельствует распространение в мире безграничного зла и разгул темных сил. Сотворенными человеками, мы стали обретать “звериные” черты. Если в конце XIX – середине ХХ столетия ученые были захвачены поисками сходства человека с приматами, дельфинами, пчелами и другими животными, то во второй половине ХХ века они сосредоточились на поиске уникального, “слишком человеческого”. Гуманисты, желая реабилитировать человека, закрывали рот тем, кто начинал разглядывать в человеке зверя. Преследовались зооморфные образы Ф. Кафки: шакалы (“Шакалы и арабы”), собака-философ (“Исследование одной собаки”), лошадь (“Сельский врач”), человек-насекомое (“Превращение”). То, что животные могут стать людьми — это куда ни шло, но то, что люди могут превратиться в животных, повергло гуманистов в состояние негодования. На вопрос: “Зол человек или добр?” многоголосие голосов откликалось: “Конечно же, добр, хорош, а вот обстоятельства плохи”. Голоса вливались в поток охранительных речей, усиливая собственный гул оправдательным “глаголом” древних: Сократа, Платона, Ницше. “Человек поступает всегда хорошо… Всякая мораль допускает намеренное нанесение вреда при необходимой самообороне, т.е. когда дело идет о самосохранении” [57, 83].
Похожие публикации:
Сделайте аннотацию одной из книг о Гоголе (Ю.В. Манн «Поэтика Гоголя»)
В книге Ю. Манна исследуется художественный мир Гоголя, отличающийся необычайной глубиной и сложностью. Автор раскрывает художественное своеобразие «Мертвых душ», «Ревизора», «Женитьбы», «Игроков», «Вечеров на хуторе близ Диканьки», «Пете ...
Зарубежная литература конца XIX – начала XX века
Литература эпохи конца XIX – начала XX столетия обладает рядом существенных признаков. Наряду с реализмом – ведущим литературно-художественным методом происходит формирование нереалистических тенденций и широкое распространение декадентск ...
Своеобразие мироощущения лирического героя.
К вершинам поэзии Сергей Есенин поднялся из глубин народной жизни. «Рязанские поля, где мужики косили, где сеяли свой хлеб», были страной его детства.
Мир народно - поэтических образов окружал его с первых дней жизни:
Родился я с песням ...